Константинов крест [сборник] - Семён Данилюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я знаю, почему твои подопечные оказывались в этом положении! — в голосе Председателя угадывался сдерживаемый гнев. — Как раз от чрезмерного умения организовать. Развелись тут экспериментаторы — многостаночники.
Избегая его взгляда, я поспешил отвести глаза.
— Задача Совета — находить применение лучшим качествам каждого. Твой друг Анхэ (в слове «друг» мне почудилась ирония) — действительно чрезвычайно организован и скрупулезно изучил нормативную базу. Поэтому Совет назначил его в канцелярию. Полагаю, на этой должности сии навыки будут востребованы к общей пользе. Но Ангел-хранитель — это не бухгалтер. Организованность может быть приобретена с опытом. Но есть качество, без которого он немыслим, — любовь к своему хранимому. Как в тебе.
Поняв, что аудиенция вот-вот прервется, я решился.
— Но я как раз люблю! И прошу отпустить меня на землю! — выкрикнул я, в ужасе ожидая немедленной кары.
— Вот как? — Председатель с интересом вгляделся. — Стало быть, ты так полюбил Ксюшу, что готов ради нее стать смертным?
Я вздрогнул, — обо мне знали гораздо больше, чем я предполагал. Отныне скрывать было нечего.
— Да, — подтвердил я.
— Ради жалких тридцати — сорока отведенных вам лет готов отказаться от бессмертия и обречь себя на вековые круги созревания, да еще с риском, что душа может погибнуть?
— Я люблю ее, — упрямо пробормотал я.
— Как раз об этом я и говорил, — от Председателя повеяло сочувственным теплом. — Любовь — главное, что орошает жизнь. Она одна помогает безошибочно отделить дурное от доброго. Пока она главенствует в мире, цивилизация защищена от вырождения. И прививать это чувство людям, из поколения в поколение, есть главнейшая наша обязанность.
— Стало быть… можно?
— Нет! — жестко, заставив меня отшатнуться, отказал Председатель. — Мы не для того взращивали элитное зерно, чтобы вновь швырнуть его в землю. Твоя миссия определена!
— Но Ксюша! — вскричал я в полном отчаянии. — Я ведь обещал вернуться!
— Это обещание ты выполнишь! — объявил Председатель и, заканчивая аудиенцию, затворил уста мятежному ангелу. То есть мне.
Эпизод 6. Декабрь 2008 года
Ксюша, с усилием неся перед собой раздавшийся живот, вышла на крыльцо женской консультации, жадно глотнула морозного воздуха. Снизу, лихо прыгая по обледеневшим ступеням, взбежала Татьяна.
— Что?! — еще на бегу выкрикнула она.
— Говорят, последняя неделя, — счастливо объявила Ксюша. — Я уж не надеялась. Все врачи в один голос… Да и сейчас… На твоих ведь глазах. Почти весь срок на сохранении. Но теперь уж, слава богу.
— Славить будем, когда родишь! — Татьяна сплюнула через плечо. — А сейчас отвезу тебя домой. И там присмотрю.
— Как же магазин?
Недавно Ксюша открыла парфюмерный магазин в самом центре, на Кирова. И Татьяна стала в нем директором.
— Ничего с твоим магазином не сделается, — отрубила Татьяна. — Девки у меня вышколены. Денек без присмотра обойдутся. А вот ребенком рисковать мы не можем. Подожди, скажу водителю подогнать твою машину и вместе спустим тебя по ступеням. Где, кстати, этот охламон?
Метрах в пятидесяти Ксюшин персональный шофер, небрежно облокотившись на джип, болтал с какой-то смазливой девчонкой.
— Только не вздумай без нас спускаться! Гололед-то какой! — Татьяна сбежала с крыльца. Обернулась предупреждающе и — застыла с вытянутым лицом.
Ксюша переступила ногами, сапожок поехал на льду, ухватиться за поручень она не успела, и теперь, увлекаемая тяжелым животом, летела вниз по ступеням, мелко семеня запаздывающими ногами, прямо на выпирающий штырь арматуры. Краем глаза отметила лицо подруги с выпученными от ужаса глазами. Последним усилием Ксюша обхватила руками плод, бессмысленно пытаясь защитить его.
Внезапно ее бросило в сторону, пронесло в сантиметрах от рокового выступа, развернуло на сто восемьдесят градусов, так что рука сама нашла спасительный поручень, в который вцепилась. Вопреки законам физики сила инерции разом иссякла, и Ксюша обнаружила себя стоящей на собственных ногах и совершенно невредимой.
Ошарашенная, не веря в спасение, она бессмысленно озиралась, когда почувствовала легонькое, успокаивающее щекотание за ушком.
Ксюша задохнулась.
— Ты, — догадалась она. — Ты всё-таки вернулся.
Подлетела Татьяна.
— Что? Где? — она принялась судорожно ощупывать Ксюшин живот. — Немедленно назад в консультацию. Заново покажемся врачам. Вдруг опять станет плохо.
— Не станет, — Ксюша мягко отстранилась. Улыбнулась печально. — Теперь всё будет хорошо. Обязательно хорошо.
Она разрыдалась.
Как умереть легко
(детективная повесть в двух частях)
Часть 1. Фосфорные спички
1.Что такое супружество? Когда по учащенному дыханию жены ты безошибочно определяешь, о чем пойдет речь и с какой целью заводится разговор. А по морщинке на переносице догадываешься, что она пытается от тебя скрыть.
Когда жена на кухне подняла зазвонившую трубку и не сразу ответила, Заманский напрягся от нехорошего предчувствия. Когда она сдавленным голосом произнесла: «Витя, возьми! Это из России», — он понял, что случилось несчастье. А когда прибавила: «Лёвушка звонит», — сердце Заманского сжалось.
С Лёвушкиным отцом, Зиновием Иосифовичем Плескачом, он в последний раз общался по скайпу два месяца назад. За год до того внезапно умерла жена Зиновия, Лидушка, — во сне оторвался тромб. Смерть ее обрушилась на Зиновия, будто цунами на сонный пляж. Известный тульский антиквар, по-еврейски умудренный, устойчивый к ударам судьбы, впал в глубочайшую депрессию.
Заманский на похороны не успевал и добрался до России лишь на сорок дней, — и то по настоянию Лёвушки, напуганного беспробудной скорбью, в которую погрузился отец.
Заманский и сам не на шутку перепугался, когда в аэропорту вместо полнокровного пятидесятилетнего сибарита с неизменной ироничной складочкой возле губы встретил его поникший, осунувшийся подстарок. Натужная улыбочка на изможденном лице казалась наспех приклеенной.
Зиновий привез друга в свой стилизованный под замок коттедж, стены и лестничные проемы которого оказались увешаны фотографиями и портретами покойной. Со скорбным видом провел Зиновий гостя по этажам. Заводил в гостиную, показывал на китайскую вазу: «Эту вещь Лидушка особенно ценила», — и по ложбинкам впалых щек стекали слезинки. Садились за стол, он оглядывал приготовленные приборы, возмущенно хватал вилку: «Как можно! Это ж ее любимая!» И спешил переложить в отдельное, потаенное место.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});